Жили - Были

В моём адресе нет улицы, а только название деревни и номер дома - он виден на картах, сделанных из Космоса - все 100 квадратных метров под черепичной крышей и двор в шесть соток. Деревушка расположилась на склоне Иудейских гор, на границе с пустыней Негев. Дом – мой, но Земля – не моя, а взята в аренду на 49 лет. Впрочем, впоследствии я могу перезаключить ещё один договор на 49 лет, а потом ещё на 49 и т.д.

Иерусалим, моря Средиземное, Красное и Мёртвое, Озеро Кинерет и Иордан – в нескольких часах пути по разным сторонам света. Ещё ближе находятся границы моей страны, а за ними нет ни Юга, ни Севера, ни Запада – сплошной Восток. Мой Мир изнутри больше, чем снаружи. Он похож на кроличью нору в сказке Льюиса Керрола про «Алису в стране чудес», и путь в себя – единственный достойный выход.

Хитрый и увертливый Восток начинается у порога, откуда видны все восходы солнца и луны. Слава Богу, небесные светила неизменны и бесхитростны. Появляются утром из-за холма на горизонте, а вечером закатывается на запад – за фиговое дерево и маслину - прямёхонько во двор к соседям – там обитают южноафриканские фермеры родом из Голландии. Восемь душ детей - двухметровые голубоглазые викинги, работяще бестолковые, хитроватые и добродушные, слушают музыку «кантри».

Половина моих соседей родом из России. Часть из них приехала в семидесятых – после лирической «оттепели», которая случилась в больших городах СССР. Они приехали в Палестину за «туманом и запахом тайги», и, как это ни парадоксально, но их фантазии материализовались лесами из сосен, кедров и пихт. Правда, теперь, в 2007 году, романтики уже мало отличаются от прагматиков девяностых. Обустроились, работают, ездят на машинах среднего класса - европейских и японских. Стараются дать детям образование, путешествуют по стране и миру.

Жить можно, вот и живём. Под ногами – Земля, Небо – над головой. Пчелы жужжат в кустах розмарина, голуби и воробьи обживают крыши. Скворцы зимуют здесь, а летом - там. Домашние кошки – вальяжны и ухожены, а бездомные – проворны, боязливы и отчаянны. Люди тоже.

Деревенька расположилась на окраине холмистой долины - 700 метров над уровнем моря, и спускается ярусами к лесу, садам и виноградникам. Здесь всё высажено руками, и к каждому корню подведена вода. Земля каменистая и бедная, постоянно нуждается в корме. Над садами, начиная с сезона цветения, раскрываются сетчатые шатры, чтобы спасти урожай от птиц. Апельсины и лимоны растут ближе к Тель-Авиву, а у нас - яблоки, персики, черешня.

В прошлом году соседи взяли в аренду поле – сразу за деревней, и по голландским технологиям выращивают пеоны – белые и красные. Работы выполняют нелегалы из Таиланда. Они двигаются по полю вприсядку, опускают в ямку удобрения, луковицы цветка и трубочки с капельницей для полива.

За полем пеонов – территории, и в трех километрах - арабская деревня. На границе в этом году отстроили «забор безопасности». Стена из толстой проволоки с торчащими вверх штырями проползла, извиваясь змеёй, и мы не очень понимаем, куда она и откуда.

На той стороне – иной мир, иные люди и иные песни. Песни эти теперь уже знакомы всем, имеющим уши, чтобы слышать. Но приходится признать, что мы «таки» – крайние в этой истории. Перед восходом солнца доносится голос муллы из мощного динамика - «из-за бугра» в полном смысле этого слова.
А вслед, под моим окном на ветке акации спросонья кричит Синяя Птица. Она в два раза меньше воробья, с клювиком как у колибри, пьёт цветочный нектар, но голос у нее совсем не ангельский, а вроде Трубы Иерихонской, и если бы у нее был динамик, то звук сокрушил бы всех библейских врагов.

- А мы?
- Мы тихо и упорно слушаем Моцарта и Шопена, Миллера, джаз и русские романсы.


***

В нижнем от нас ярусе живут старожилы: добропорядочная и работящая семья архивариусов из Венгрии. По субботам они собираются четырьмя поколениями и играют в лото. Через дорогу – семейство марокканцев, добродушных с виду, но доверять им нельзя – там родовые порядки не в пользу чужаков.

В семье врача из Саратова случилась драма – кормилец отобрал у супруги кредитную карточку за излишние траты. Его можно понять – при покупке дома его жестоко ободрали, доведя до инфаркта. И теперь он болезненно относится к денежным операциям.
Нас тоже пытались надуть, но мы отбились.


Дочь дантиста из Курска вышла замуж за ортодокса. Тот завёл такие порядки, что не испросив благословения у зятя, нельзя встретиться с родными внуками. Отец пытался призывать к здравому смыслу, но вышла ссора и обида на всю оставшуюся жизнь, а внуки потеряли любящего и преданного деда. Доверяя мне свою печальную семейную историю, здоровенный мужичина с трудом сдерживал слёзы и приговаривал, что «религия – опиум для народа»

На самом краю деревни поселились химики из Омска. Они сорвались в начале 90 вслед за своим сыном, пребывающим в перманентном полёте. В Израиле сын тоже стал химиком, нашел работу в Германии и женился на Хельге Мюллер. Родители съездили пару раз в гости, их приняли холодно, и они отстали.

Что ж, семейные связи, сотканные из любви и верности, рвутся болезненно. Наученные горьким опытом разлук, дети пытаются расчетливей тратить свои чувства. Что это значит, я не знаю, а вольному - воля.

***

Я побывала в Париже, а также в Лондоне, Праге, на острове в Эгейском море и иных привлекательных для воображения местах, и узнала, что везде живут люди. Некоторые хорошо, некоторые – плохо, но большей частью – полосато.

Хорошо дома. Мы старались-старались, как поросята из сказки - строили-строили, но волк плевал и дул на наши сооружения, и приходилось опять и опять начинать сначала. Наконец, построили, с Божьей помощью. И даже дорожки из камня по периметру сделаны собственными силами.

В доме большой салон (метров сорок) и три спальни. Кухня, туалет, ванная, веранда. Веранду отстроил сосед – геолог из Ленинграда. У него золотые руки, и он – порядочный человек. Если Вадим назвал цену, значит можно платить и не думать – глаз-алмаз и лишнего не возьмёт. Оправдывать доверие в денежных вопросах – лучшее, что придумали люди, и дорогого стоит, вернее, бесценно – сколько экономит сил, времени и чувств.

***

- «Ах, если бы знать» - восклицает чеховская героиня…
- «Учитесь – наука сокращает Нам опыты быстротекущей жизни» - поучает сына Пушкинский «Борис Годунов»

Не знаю, как вам, но мою душу, когда она попадает в хаос беспредела, согревает чтение умных книг – словно в родной дом возвращаюсь. Попробуйте перевести пушкинское изречение «Наука сокращает опыты быстротекущей жизни» одной фразой на любой иной язык – ничего не выйдет. Поэт закодировал в слове идею «образования». Форма в совершенстве выражает смысл, и это так важно для человечества, что только ради этой фразы Господь пощадит русский язык. В разгуле стихий держитесь за мысль Гения - она просветит и спасёт.

Литература - особая история – история души. В своём скудном багаже, состоящем из нескольких чемоданов, мы везли учебники, словари и художественные книги. Затем пережили издательский бум, наступивший в девяностых, покупая авторов и издания, бывшие на слуху, но недоступные во времена макулатурных талонов. Вместе с тем, оказалось, что мы по доверчивости и незнанию изрядно нахватались ерунды. Новорожденная словесность, лишенная иммунитета, желтела, краснела, страдала невменяемостью и припадками агрессии.

Сплетни «ткачихи, поварихи, сватьи Баба-Бабарихи» последних десятилетий ждет очередной макулатурный конец - люди кинутся очищать свои дома и души от мусора, и за двадцать килограммов эпатажной ерунды, можно будет приобрести заветный томик «разумного, доброго, вечного».



***

Дом мы обустроили на европейский манер. Стены обклеили светлыми обоями, картины нарисовали сами маслом – натюрморты в стиле малых голландцев, фантазии на темы Шагала и Врубеля. Оказалось, что стоит только попробовать, и получается. К тому же, самодельные картины греют душу и дороги для памяти.

Мебель частично покупали по каталогу, что в два и более раз дешевле.
Например, письменный стол из натурального дерева обошелся нам в сто долларов. Его прислали в разборном виде с чертежом «сделай сам». Повозились час – другой, и вышло отлично. Все детали оказались подогнаны, а болтики пришлись по размеру и даже клей, необходимый в установке выдвижных полок, оказался именно таким, как в инструкции.


Многоуважаемый Шкаф для книг я выбирала лично, чтобы не стыдно было поставить в него собрания сочинений Антона Павловича Чехова.
В магазине итальянского ширпотреба нашла вещь достойную классики: основательность плюс изящество формы по сходной цене. Там же, не удержавшись, я купила и сундук. Установили в нише перед входной дверью, над ним повесили холст, на котором в языках пламени парил китайский дракон. Наш семейный очаг переместился на холст, и его сторожил домашний божок, которому отныне доверили хранить наш рассеивающийся род.

***

Восток – воистину хитёр. В отличие от прочих сторон света, Восток бывает Ближним и Дальним. Впрочем, географические координаты относительны. Известно, что земная ось смещается, а Ближний и Дальний Восток медленно, но верно уплывают друг от друга. Это научный факт. Иорданская Долина с Мёртвым Морем, расположенным на отметке 400 м ниже океана – геологический разлом в теле земного шара. Так что, мой домик, построенный в центре материкового круга, оказался на краю Ойкумены, а на его пороге встречаются две огненные стихии - Дракон и Солнце.

Горячая точка на политической карте плюс разлом – не самое лучше место для домовладения. Бесспорно, что где-то, где нас нет – лучше.
Но Синяя Птица вьёт гнездо на желтой акации и пьёт сок из чашечек бугенвилий, а рукотворный Дракон на пороге бесстрашно встречает Солнце.

- Значит ли это, что продолжение следует?
- Не знаю…




Татьяна Ахтман
1 июня 2007 года.







Ангел Хранитель

А.Блок.

1905 г. 17 окт.

Всё также бродим по земле –
Ты – ангел, спящий непробудно,
А я – скучающий и скудный,
В твоём завёрнутый крыле.

Слепец ведёт с собой слепца,
Но чаще вкруг мелькают стрелы
И я рукой оторопелой
Храню взаимные сердца.

Но, если ангел лебедь никнет,
Что я могу в его крыле?
Стрела отыщет и проникнет
И пригнетёт к родной земле.

Но будем вместе. Лебедь сонный
И я – поверженный за ним –
Как дым кадильный, благовонный,
К началам взнёсшийся своим.